Анализ фактического питания женского населения Новосибирска в зависимости от величины гликемического индекса их рациона

Установление факта, что уровень постпрандиальной гликемии различается в зависимости от того, в форме каких продуктов и блюд человек потребляет углеводы, привело к понятию гликемического индекса (ГИ) для классификации углеводсодержащих продуктов. ГИ является показателем скорости усвоения углеводов и характеризует способность данных углеводов при попадании с пищей в организм повышать уровень глюкозы крови в сравнении со стандартом, как правило, с глюкозой или белым хлебом [1]. Данные ГИ различных продуктов приведены в Международных таблицах гликемического индекса и гликемической нагрузки [2], а также на сайте www.glycemicindex.com.

При очевидной необходимости широкого подхода к лечению и профилактике ожирения – оптимизации двигательного режима и коррекции рациона питания, с учетом влияния среды и возрастающей урбанизации, а также роли государственной поддержки в отношении повышения физической активности населения [3], вероятно, что контроль за ГИ питания населения может быть важным профилактическим фактором [4]. По данным скрининга 2003–2005 гг., распространенность ожирения в сибирской популяции в возрасте 45–69 лет у женщин составила 47%, среднее значение ИМТ – 30,2 кг/м2 [5], что подчеркивает важность оценки факторов питания, влияющих на метаболический обмен. В ряде популяционных исследований установлено наличие связи питания, а также отдельных компонентов рациона с риском развития метаболического синдрома (МС) у населения [6]. Кроме того, появились свидетельства, что контроль за потреблением продуктов с высоким ГИ, а также замена их на продукты с низким ГИ могут быть полезными для профилактики и диетологической терапии нарушений метаболизма [7, 8]. Результаты мета-анализа проспективных исследований (37 работ, население США, Канады, Австралии и Европы) по связи ГИ питания с риском развития хронических заболеваний показали наличие значимой связи между ГИ пищи и риском развития таких заболеваний, как СД2, сердечно-сосудистые заболевания, заболевания желчного пузыря и рака молочной железы [9]. Данные о связи ГИ питания с МС немногочисленны. Было установлено в одномоментном популяционном исследовании населения США наличие значимой прямой связи величины ГИ с распространенностью МС в квинтилях ГИ [10].

Цель

Целью нашей работы явились изучение ГИ фактического рациона питания у женщин г. Новосибирска (45–69 лет) и оценка наличия возможной связи с метаболическими нарушениями.

Материалы и методы

Данная работа проведена по дизайну «одномоментное популяционное исследование». Использованы материалы международного проекта HAPIEE («Детерминанты сердечно-сосудистых заболеваний в Восточной Европе: многоцентровое когортное исследование», принципиальные исследователи в Новосибирском центре – проф. Малютина С.К., акад. РАН Никитин Ю.П.). Проект HAPIEE поддержан грантами Wellcome Trust, UK 064947/Z/01/Z;081081/Z/06/Z; National Institute of Aging, USA (1R01 AG23522). Наше исследование включало оценку фактического питания и изучение возможной связи величины ГИ углеводов продуктов питания с дефинициями риска МС. Случайная репрезентативная выборка неорганизованного населения г. Новосибирска включала 9360 жителей (мужчины и женщины, 45–69 лет). В данное исследование были включены 4397 женщин, средний возраст 57,7 лет, без СД2.

Для оценки питания использовали адаптированный вопросник по оценке частоты потребления пищевых продуктов (Brunner E. et al., 2001; Мартинчик А.Н. и др., 1998). Вопросник заполнялся специально подготовленным интервьюером со слов участника обследования и включал 142 продукта питания.

База химического состава продуктов питания, включенных в вопросник, составлена на основании справочников «Таблицы химического состава и калорийности российских продуктов питания» (2007) и «Химический состав пищевых продуктов» (1987).

Для расчета ГИ рационов использовали данные Международных таблиц гликемического индекса и гликемической нагрузки [2], а также данные, опубликованные Лобыкиной Е.Н., Колтуном В.Ç., Хвостовой О.И. [4].

Величину гликемического индекса диеты рассчитывали по формуле:

ГИ диеты = ∑ (ГИ продукта × количество углеводов в продукте) / общее количество углеводов в диете [11].

Критерии МС принимались в соответствии с Российскими национальными рекомендациями ВНОК [12]. Для сравнения использовали критерии NCEP ATP III (2001) [13] и согласованные критерии JIS (2009) [14].

Статистическая обработка данных проведена с использованием пакета прикладных программ SPSS 13.0 – критерий Бонферрони в процедуре GLM (Общие линейные модели). Сравнение частот качественных признаков проводилось с помощью критерия χ2. Оценку отношения шансов проводили с использованием бинарной логистической регрессии. Результаты представлены как среднее ± стандартное отклонение (M±SD). Различия считались статистически значимыми при p<0,05.

Результаты и обсуждение

Среднее значение ГИ питания у женщин составило 53,1±3,9, которое можно принять как низкое, исходя из критериев классификации ГИ: высокий уровень – более 70 единиц, средний – 56–69 и низкий – менее 55 [2]. Также значение ГИ близко к популяционным данным ГИ питания женщин в западных странах – Италии (ГИ=51,7; n=4242) [15], Испании (ГИ=55,6; n=4001) [16], США (ГИ=54,1; n=18341) [17]. В странах с традиционно высоким потреблением риса ГИ питания был выше. Так, у женщин Японии среднее значение ГИ составило 68,0 единиц (n=1598) [18], у женщин Китая – 70,0 единиц (n=73328) [19].

Из таблицы 1 видно, что величина окружности талии во всех квартилях ГИ была выше рекомендованной нормы. Также во всех квартилях наблюдалась избыточная масса тела (ИМТ был >25 кг/м2). У женщин в 4 квартиле ГИ величина ИМТ была значимо ниже по сравнению с 1 квартилем. По массе тела у женщин различие между крайними квартилями было значимо и составило соответственно 76,5 кг и 72,9 кг. Средний возраст у женщин в 1 квартиле ГИ был значимо ниже по сравнению с 4 квартилем, соответственно 57,1 и 58,6 лет (р<0,001) (табл. 1).

Таблица 1. Антропометрические и биохимические показатели участников (женщины) исследования в квартилях ГИ (M ± SD)

Триглицериды крови (ТГ) у женщин соответствовали норме и в среднем составляли 130,1±56,4 мг/дл. Различий между крайними квартилями ГИ по этому показателю не было. Также не наблюдалось значимого различия величины холестерина липопротеидов высокой плотности (ХС ЛПВП) между квартилями ГИ, при этом величина ХС ЛПВП в каждом квартиле ГИ была в норме (>50 мг/дл). Концентрация холестерина липопротеидов низкой плотности (ХС ЛПНП) у женщин в среднем составила 129,0±43,2 мг/дл, что было выше диагностического критерия, при отсутствии значимого различия между квартилями ГИ.

Значимое различие между квартилями ГИ у женщин наблюдалось только по такому показателю как уровень глюкозы плазмы крови натощак, хотя это различие было минимальным – около 1%. Значение глюкозы в каждом квартиле ГИ было в пределах нормы, среднее значение для всей выборки составило 5,59±0,57 ммоль/л.

Во всех квартилях ГИ систолическое артериальное давление (САД) крови было выше нормы, отсутствовали значимые различия между крайними квартилями. Также величина диастолического артериального давления (ДАД) была выше нормы и значимо не различалась между квартилями ГИ.

Показатель общего холестерина крови (ОХС) у женщин в выборке составил 249±48 мг/дл, что выше нормы, при этом между крайними квартилями ГИ значимого различия не было (см. табл. 1).

Средняя энергоценность (калорийность) рациона (ЭЦ) в 1 квартиле ГИ была несколько выше (на 3%) по сравнению с 4 квартилем. Но при расчете величины ЭЦ на 1 кг массы тела этот показатель между 1 и 4 квартилями ГИ значимо не различался. В минимальном квартиле ГИ доля белков – 14,3% и жиров – 46,5% были значимо выше по сравнению с максимальным квартилем – 12,7% и 41,4% соответственно. И наоборот, доля углеводов была значимо ниже в 1 квартиле по сравнению с 4 квартилем, 37,2% и 45,0% соответственно. Величина пищевых волокон (ПВ) в минимальном квартиле ГИ была значимо выше по сравнению с 4 квартилем, 26,3 г/сут и 18,5 г/сут соответственно. Потребление натрия в 1 квартиле ГИ было выше по сравнению с 4 квартилем, 4,3 г/сут и 4,1 г/сут соответственно (табл. 2).

Таблица 2. Химический состав рационов питания женщин в квартилях ГИ (M±SD)

Представляет интерес оценка возможной связи ГИ питания с риском развития МС. Доли лиц в 1 и 4 квартилях ГИ с наличием МС по критериям ВНОК (2009) значимо не различались. Также отсутствовало различие между крайними квартилями ГИ лиц с МС по критериям NCEP ATP III, 2001 и JID, 2009 (табл. 3). Отношение шансов (OR) МС по всем 3 использованным в оценке критериям МС в 4 квартиле ГИ относительно 1 квартиля ГИ питания у женщин 45–69 лет также не было значимым (табл. 4).

Таблица 3. Доля лиц с МС и отдельными компонентами МС в квартилях ГИ питания у женщин

Примечание. * – значимость различий между 1 и 4 квартилями ГИ определяли методом χ2

Важным диагностическим критерием МС является абдоминальное ожирение. Согласно критериям ВНОК (2009), абдоминальное ожирение диагностируется при величине окружности талии >80 см. В нашем обследовании доля лиц с абдоминальным ожирением в максимальном квартиле ГИ (75,2%) была значимо ниже в сравнении с минимальным квартилем ГИ (79,2%). При оценке величины абдоминального ожирения по критериям МС (NCEP ATP, III, 2001) (талия >88 см) доли лиц с ожирением между крайними квартилями значимо не различались. Также отсутствовало значимое различие между крайними квартилями ГИ процента лиц по таким критериям МС, как АГ, гипертриглицеридемия, гипо-α-холестеринемия, повышенный уровень ХС ЛПНП и гипергликемия (см. табл. 3).

Таблица 4. Отношение шансов наличия МС в квартилях ГИ питания у женщин

При оценке ГИ питания в зависимости от степени ожирения у женщин в квартилях ИМТ величина ГИ в группе с нормальной массой тела (ИМТ=23,3 кг/м2) составила 53,6 единиц, в группе с максимальным уровнем ИМТ (37,3 кг/м2) – 52,7 единиц, т.е. имелось небольшое, но значимое снижение величины ГИ (р<0,001). Различие в ЭЦ питания между крайними квартилями ИМТ не было значимым, но ЭЦ в расчете на 1 кг массы тела у женщин с ожирением (4 квартиль) была в 1,6 раза ниже по сравнению с нормой (1 квартиль). В максимальном квартиле доля (%) белков и жиров в рационе была значимо выше, а углеводов – ниже по сравнению с минимальным квартилем, но эта разница была невелика. Важно отметить, что соотношение жиров и углеводов у женщин с ожирением в максимальном квартиле ИМТ не соответствовало рекомендациям по питанию, т.е. было несбалансированным. Несбалансированный тип питания также был и в группе с нормальной величиной ИМТ (табл. 5).

Таблица 5. Энергетическая ценность питания, доля (%) нутриентов и ГИ питания участников (женщины) в квартилях ИМТ (M±SD)

В исследуемой выборке женщин (45–69 лет) не было найдено связи ГИ фактического питания с наличием метаболических нарушений.

Эти данные отличаются от результатов оценки связи ГИ питания и МС у мужчин, жителей Новосибирска, возраст 45–69 лет, у которых было показано наличие значимой связи МС с ГИ. При этом доля мужчин с МС и абдоминальным ожирением (ВНОК, 2009) была существенно ниже, в среднем 36% и 44% соответственно [20] по сравнению с женщинами в представленном исследовании.

Выводы

1. ГИ питания у женщин в среднем составил 53 единицы и был близок к ГИ питания женщин в западных странах.
2. Фактическое питание, при различном значении ГИ у женщин (45–69 лет) г. Новосибирска, является несбалансированным – высокая доля жиров и низкая доля углеводов и не соответствует рекомендациям, в том числе в группе женщин с высоким показателем ИМТ.
3. Показано отсутствие значимой связи МС с ГИ питания, что, возможно, связано с высокой долей лиц в исследуемой выборке с МС (ВНОК, 2009) и с абдоминальным ожирением, в среднем 62% и 77% соответственно.
4. В квартилях ИМТ у женщин величина ГИ была значимо ниже (на 0,9 единицы) в группе с ожирением по сравнению с группой с нормальным ИМТ. Важным изменением в питании у женщин, которое может оказывать положительное влияние на избыточную массу тела, было снижение в 1,6 раза величины калорийности питания в расчете на 1 кг массы тела в группе с ожирением по сравнению с контрольной группой. При этом общая калорийность питания во всех квартилях ИМТ значимо не различалась.

Информация о финансировании и конфликте интересов. Авторы заявляют об отсутствии явных и потенциальных конфликтов интересов, связанных с публикацией настоящей статьи.

Информация о финансировании. Проект HAPIEE поддержан грантами Wellcome Trust, UK 064947/Z/01/Z;081081/Z/06/Z; National Institute of Aging, USA (1R01 AG23522).

Выражаем благодарность д.м.н., проф. Малютиной С.К., руководителю проекта HAPIEE.

Участие авторов. Кунцевич А.К. – сбор и обработка материала, анализ данных, написание текста; Мустафина С.В. – написание текста; Веревкин Е.Г. – формирование базы данных, анализ; Щербакова Л.В. – формирование базы данных, анализ; Рымар О.Д. – концепция и дизайн исследования.